Всемирно известный виолончелист, композитор и вокалист из США, поющий на более чем тридцати языках, Ян Максин вновь посетит Ереван в рамках мирового турне, приуроченного к выходу нового альбома.
Со всемирно известным виолончелистом, композитором и вокалистом из США Яном Максиным, с его уникальным творчеством армянские меломаны познакомились лет пять назад, когда он с единственным концертом выступил в Ереване в Доме камерной музыки. И вот 3-4 февраля с двумя концертами (на сей раз в Доме-музее А.Хачатуряна) Максин вновь собирается встретиться со своими армянскими почитателями. Критики называют музыканта «Магом виолончели». И не случайно, ведь он создал свой собственный уникальный стиль игры, по-новому соединив элементы разных жанров и народной музыки со всего мира, используя виолончель как главную объединяющую силу. И при этом применяет педаль-лупер и другие электронные устройства, позволяющие расширить звучание виолончели и превратить её в целый виртуальный оркестр. Своим исполнительским мастерством он дарит слушателям волшебные музыкальные мгновения.
Выступления в Ереване пройдут в рамках мирового тура.
В эксклюзивном интервью для читателей нашей газеты Ян рассказал о программе двух концертов и ответил на другие вопросы.
— Этот мировой тур приурочен к выходу нового альбома «Амор Ренатус», что в переводе с латыни означает «Возрождение любви». Но поскольку со времени моего прошлого приезда в Армению уже вышло, как минимум, еще два альбома, то я планирую исполнить также музыку из этих предыдущих альбомов. Тем более что в альбоме «Семпре» есть композиция «Закат на Каскаде», посвященная Еревану, а в альбоме «Алхимик» есть пьеса «Священный огонь», вдохновленная посещением храма Гарни. Я непременно исполню эту музыку на концертах в Ереване.
Обычно мои программы включают в себя самую разную музыку от классики до моих авторских композиций и обработок народной музыки.
— Ваши нынешние выступления носят название «Музыка странствующей виолончели». Раскройте скобки: что входит в это понятие?
— Я по сути своей — музыкант-кочевник. 90% времени провожу в дороге, на гастролях. Это моя жизнь, то, что заряжает меня энергией и дарит вдохновение. Во время этих путешествий я знакомлюсь с культурой той или иной страны, встречаюсь с музыкантами на, так называемых, джемах или даже приглашаю их присоединиться ко мне на концертах. Зачастую во время этих джемов я узнаю новую музыку, как инструментальную так и песни, и в дальнейшем включаю их в свой репертуар. Так в мою коллекцию, например попала и песня «Сарери овин мернем», изначально в инструментальной обработке, а затем я уже выучил и слова. С тех пор эта песня – бессменный хит в моем репертуаре и я ее исполнял уже несколько сотен раз в десятках разных стран. Она всегда становится одной из любимых у слушателей из разных уголков земного шара.
— Я знаю, что вы иногда исполняете и армянскую песню «Ов сирун, сирун». Каким образом она нашла место в вашем репертуаре?
— Эту песню я услышал первый раз в детстве в исполнении Вахтанга Кикабидзе (который по иронии судьбы сыграл важную роль в моей музыкальной карьере, ибо именно с одной из его песен — «Проводы любви» я поступи в школу-десятилетку при Ленинградской консерватории, когда мне было пять лет) и она мне сразу запала в душу. И, когда несколько лет назад я стал включать в репертуар этническую музыку, то «Ов сирун, сирун» стала одной из первых композиций, которую я стал исполнять. Сперва только инструментальную версию, но затем выучил и слова: вначале я не решался петь на армянском, но «под давлением» друзей-армян в итоге решился, и теперь не жалею! Когда я ее пою, то чувствую себя стопроцентным армянином.
— Мне помнится, что в прошлый ваш приезд во втором отделении концерта к вам присоединились армянские музыканты – Мовсес Эбеджян и Айк Карапетян, с которыми вы играли музыку, представляющую разные страны – от Франции до Балкан и от Латинской Америки до Ближнего Востока. Намечается ли нечто подобное и в этот раз?
— Я приезжаю в Ереван из Кутаиси, где завершается тур по Грузии, фактически впритык к концерту. Поэтому, к сожалению, возможности встретиться и порепетировать с местными музыкантами не будет. Будут сольные выступления. Точнее, я плюс электроника, которая позволяет мне сделать из виолончели целый виртуальный оркестр. Большая часть моей авторской музыки исполняется путем записи и наложения одной партии на другую вживую, во время концерта с помощью так называемой педали-лупер.
— А что вы скажете о своем новом альбоме «Amor Renatus»?
— В то время как мои предыдущие альбомы, такие как «Семпре» и «Алхимик» были вдохновлены этнической музыкой и стилем «неоклассика», новый альбом получился в совершенно ином ключе. Если выделить несколько источников вдохновения при написании этого альбома, я бы назвал следующие: Астор Пьяццолла, Арво Пярт, музыка эпохи раннего французского барокко, например, Марэ, Рамо или Люлли, а также музыки Моцарта и Баха. Центральным элементом альбома является «Реквием», состоящий из четырех композиций. В них вы услышите цитаты из музыки Баха, Моцарта, Гершвина, и даже армянские народные мотивы. Эту музыку я написал во время глубоких душевных переживаний, связанных с войнами в Украине и Карабахе. Её написание и исполнение помогли мне пережить эти тяжелые моменты, и я верю в то, что эта музыка помогает слушателю сделать то же самое – найти мир в душе и свет в конце туннеля. Это любовь, которая возрождается на руинах веры и надежды.
— В начале вашей карьеры вы играли в составе оркестра, а спустя время изъявили желание играть соло. Что заставило вас прийти к этому?
— После нескольких лет игры в оркестре я понял, что это не для меня. Во-первых, для меня играть, «не высовываясь», рождало большое количество стресса. Также мне просто стало не хватать пространства для самовыражения. Надо сказать, главный дирижер оркестра, выдающийся американский музыкант и мой наставник Майкл Тилсон Томас меня всегда вдохновлял и подталкивал к поиску своего собственного музыкального пути и голоса. И потом мне хотелось двигаться в другом, совершенно новом музыкальном направлении, экспериментируя с самыми разными музыкальными стилями и искать свою собственную аудиторию, которая оказалась гораздо шире той, регулярно посещающей филармонию.
— Вы сотрудничаете со многими звездами, среди которых – Стинг, Бочелли, Глория Эстефан, Рене Флеминг и другие…
— Для меня в первую очередь это – настоящий источник вдохновения. Все эти люди — огромный талант, помноженный на десятилетия невероятного труда и всецелое посвящение себя музыке.
— Вы выступаете не только в качестве исполнителя, но и сочиняете музыку. Как «проснулся» в вас композитор?
— В какой-то момент я почувствовал вакуум – пустоту, там, где должна была звучать музыка. Вначале мне стало не хватать репертуара для виолончели соло. Мне хотелось музыки, которую можно было бы исполнять без аккомпонимента, но которая была бы самодостаточной для прослушивания, то есть включала бы в себя элементы гармонии, баса, ритм и мелодию, исполняемые одновременно. Мне также хотелось чтобы виолончель звучала, как целый квартет или струнный оркестр. Я провел огромное количество времени, вырабатывая новые навыки и разрабатывая новые приемы игры на виолончели так, чтобы мелодия и аккомпанемент звучали одновременно. Так появились вариации на тему «То не ветер», рапсодия на темы Стинга, триптих «Окна в печаль», а также многочисленные обработки рок- и поп-композиций для виолончели соло. Мне также хотелось найти симбиоз разных жанров, используя виолончель в качестве общего знаменателя.
— В вашем репертуаре — разножанровая музыка: кроме классики вы исполняете джаз, ближневосточную, рок- и поп-музыку, блюз, фламенко, босса нова. Да еще — плюс к этому — поете на разных языках… Что превалирует в этом длинном списке?
— Хороший вопрос… Из этнической музыки – балканская и ближневосточная музыка мне ближе всего по духу, поэтому в моем репертуаре есть музыка на армянском, курдском, македонском, болгарском, фарси… Также пишу все больше и больше авторской музыки, которая включает в себя разные стили: танго нуэво, румба, фламенко. Импровизация тоже является неотъемлемой частью исполнения, как народной музыки, так и джазовых и авторских композиций.
— Выше мы затронули армянскую тему, а потому просьба: рассказать о ваших связях с Арменией – о маме, которая, как я знаю, родилась и какое-то время жила в Ереване, о вашем педагоге Сурене Багратуни, о знакомстве с ним, взаимоотношениях учитель-ученик, что он дал вам в творческом плане.
— Да, семья моей мамы жила много лет на Кавказе, в том числе, несколько лет в Ереване — там и родилась моя мама. Кавказская культура всегда была неотъемлемой частью нашей семьи в форме кухни, кино и, конечно же, музыки. На семейных застольях всегда исполнялись армянские и грузинские песни. И затем так вышло, что тема Армении многократно возвращалась в мою жизнь. Знакомство с виолончелью у меня произошло именно через музыку Арама Хачатуряна. Когда мне было 5 лет, я услышал виолончель в первый раз на старой пластинке, и это был виолончельный концерт Хачатуряна в исполнении Святослава Кнушевицкого. Мне показалось, что звучание исходит не из деревянной коробочки, а из самой глубины души. И тогда я попросил маму с папой купить мне виолончель…
Спустя четверть века, я исполняю этот концерт на четырех континентах, делясь этой прекрасной музыкой в самых разных уголках земного шара. Затем, когда мне было лет четырнадцать, я познакомился с человеком по имени Альберт Папикян. У меня в то время были серьезные технические проблемы с виолончелью, с которыми мне не могли помочь даже преподаватели в десятилетке при консерватории, а Альберт Степанович помог, несмотря на то что он даже не был педагогом и работал виолончелистом в ленинградском цирке. Благодаря ему я не бросил виолончель, хотя дело было на грани. Затем уже в США, в аспирантуре в Иллинойском университете я поступил ассистентом-стажером в класс к Сурену Багратуни. Сурен, по моему мнению, один из величайших музыкантов нашего времени, и я ему благодарен за очень многое, с чем он мне помог: красота и глубина звучания, вдохновение и вера в себя – ведь именно Сурен, первый из всех моих педагогов дал мне почувствовать себя не учеником, а именно артистом!
— Расскажите немного о вашей семье. Кто-то из ваших был музыкантом, как родители прививали вам вкус к музыке?
— Несмотря на то, что мои родители не музыканты по профессии (отец — врач, мама — библиограф), как я уже сказал, музыка всегда была и продолжает быть неотъемлемой частью нашей семьи. Мама играла на фортепьяно и стала моим первым учителем музыки, отец пел на разных языках, играл на гитаре и фортепьяно и стал, в конечном итоге, вдохновителем того, чем я занимаюсь сегодня. Бабушка и дедушка тоже прекрасно пели: дед казачьи песни, а бабушка на украинском. Так что жизни без музыки я себе не мыслил с самого раннего детства.
— Но прежде, чем выбрать себе профессию музыканта, вы грезили о другой карьере, мечтали стать летчиком. Что же произошло, что вы так резко поменяли свои приоритеты? Расскажите о своей компании воздушного такси и воздушных экскурсиях.
— К авиации у меня была любовь с раннего детства: я мог часами напролет сидеть и смотреть на спортивные самолеты, выполнявшие высший пилотаж и на выброску парашютистов неподалеку от того места, где мы снимали дачу под Ленинградом. Затем я занимался парашютным спортом в аэроклубе, а позже, уже в США, получил лицензию пилота. Это было дорогое удовольствие, а мне нужно было «налетать» определенное количество часов, чтобы можно было подать заявку на работу линейным пилотом. И ко мне пришла идея: в девяностые годы, у истоков интернета, я написал объявления в разных пабликах, что отвезу людей на самолете в любую точку в радиусе 1000 км на легкомоторном самолете. И идея пришлась людям по душе. У меня появились постоянные клиенты, например, глазной хирург, летавший на операции в разные больницы в труднопроходимых районах в горах. Приходилось летать даже в самых экстремальных погодных условиях и садиться на площадки, порой, необорудованные даже простейшим навигационно-световым оборудованием. Один раз мы чуть не разбились в условиях обледенения и плохой видимости, но все обошлось.
— Почему для ваших выступлений выбран Дом-музей Арама Хачатуряна?
— В прошлый приезд я познакомился с пианисткой и директором музея Армине Григорян, которая любезно провела для меня эксклюзивный тур по музею. Я сразу же влюбился в это место и решил, что следующий раз хотел бы провести концерт именно здесь. Эти два концерта в Ереване были добавлены в гастрольный график в самый последний момент, буквально за две недели, и я невероятно благодарен Армине и ее коллеге Лене Мисакян за то, что откликнулись, согласились и запустили рекламу и билеты в продажу в рекордные сроки!
— И пару слов об Армении, о ваших впечатлениях с прошлой поездки и ожиданиях в нынешний приезд. С чем ассоциируете Армению, как вы ее себе представляете?
— Армения всегда занимала особое место в моем сердце, поскольку в Ереване родилась моя мама. Я уже несколько раз был в Армении как с концертами так и с частными визитами и каждый раз это как бы возвращение домой. В этот раз визит будет, к сожалению, очень кратким, поскольку был выбор – быть совсем рядом и не приехать вообще, либо приехать хоть ненадолго, и подарить немного своей музыки стране, которую так люблю, и увидеть Ереван хоть краем глаза и напитаться этой невероятной энергией, которая мне так необходима.
Конечно же, Армения в первую очередь для меня это музыка, наполненная глубокими чувствами, древняя культура, история полная страданий, лишений, но в которой побеждает вера, надежда и любовь; время застывшее в камне, прекрасные женские глаза, Арарат, солнце.
